Глава IV
ОБ ЭКРАНИЗАЦИИ ЛИТЕРАТУРНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
ОБ ЭКРАНИЗАЦИИ ЛИТЕРАТУРНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
Начав со сказок и рассказов для маленьких детей, студия предпринимает широкие, смелые опыты по экранизации беллетристики разнообразнейших жанров. В результате были созданы диафильмы по мотивам таких произведений, как «Песнь о Гайавате», ряд диафильмов по отрывкам из «Хижины дяди Тома», «Тарас Бульба», «Записки Пиквикского клуба», «Муму», «Робинзон Крузо» и десятки других.
Возрастает число диафильмов, сделанных по произведениям советской литературы, отражающих революционную героику, героику борьбы за социализм на разных ее этапах.
Не все созданные диафильмы увидели свет, не все были удачными, но главное заключалось в том, что было преодолено неверное представление о диафильме как о серии иллюстраций.
Сказки с их образностью, лаконичным и прозрачно-ясным языком, предельной зрительной осязаемостью и обилием действия явились благодарнейшим материалом для воплощения в диафильмы. «Жил-был у бабушки серенький козлик», «Красная Шапочка», «Дилинь-бом, дилинь-бом, загорелся кошкин дом» так же хорошо ложатся в кадры диафильма, как и на страницы книжки-картинки. Такие сказки почти не требуют сценарной обработки текста. Здесь нужна лишь раскадровка, незначительные купюры.
Иное дело, когда для диафильма берется большой по размерам рассказ или повесть, роман или даже сказка, только более сложная, на иной возраст рассчитанная. В этих случаях размеры текста экранизируемого произведения в десятки раз больше возможного текста диафильма. Сценарная переработка в этих случаях становится неизбежной.
От сценариста, редактора и в не меньшей степени от художника зависит, станет ли эта переработка насилием над оригиналом или будет его творческим переосмысливанием.
На первых порах текст диафильма, как правило, сильно отличался от литературного строя оригинала — передавалась лишь сюжетная канва.
— Где нам с нашими малыми габаритами, с нашими ограниченными возможностями претендовать на передачу художественных особенностей языка литературных произведений; хорошо, если удастся протянуть сюжетную линию, не особенно ее обкорнав,— примерно так понимали свои задачи составители диафильмов при экранизации разнообразных жанров литературы (кроме сказок для малышей, о чем уже говорилось выше).
Таков был первый этап. В качестве иллюстрации возьмем старый довоенный диафильм — своеобразную и по строю своему довольно сложную сказку Р. Киплинга «Почему у носорога кожа в складках». Чтобы напомнить читателю тот особый характер, который свойствен кип линговским «правдивым рассказам для маленьких детей», приведем начало этой коротенькой сказки с небольшими сокращениями:
Очень давно на обитаемом острове, на Красном море жил один огнепоклонник, Парс. Он носил шапку, от которой лучи солнца отражались с такой яркостью, которую редко увидишь даже на востоке. Человек этот жил на самом берегу Красного моря, и у него не было ничего, кроме шапки, ножа и печки с плитой; знаешь, из тех, до которых никогда не следует дотрагиваться. Раз он взял муки, воды, сушеных слив, коринки, сахару и сделал из этих вкусных вещей огромный сладкий хлеб. Огнепоклонник поставил его на плиту, потому что ему никто не запрещал возиться с нею, и стал печь свой хлеб. Пек он его, пек и, наконец, сладкий каравай славно зарумянился, и от него пошел приятный запах. Человек собрался поесть, но как раз в эту минуту из совершенно необитаемой середины острова пришел носорог... Носорог сказал «Ой!» Тогда Парс бросил свой хлеб и вскарабкался на пальму, на нем были только его шапка, от которой лучи солнца отражались великолепнее, чем где-нибудь в другом месте на востоке. Носорог опрокинул носом печку с плитой, и хлеб покатился по песку; тогда он насадил его на свой рог, а потом съел, и, помахивая хвостом, ушел в печальные, совершенно ненаселенные дебри островов...
Пожалуй, этого отрывка достаточно для сопоставления с текстом сценария. Он таков:
1. На необитаемом острове, у берегов Красного моря жил был Парс.
2. Однажды Парс взял муку, изюм и воду и замесил себе пирог.
3. Потом он положил пирог в печку.
4. Пирог зарумянился и стал очень вкусно пахнуть.
5. Вдруг из глубины острова возьми и приди носорог.
6. Носорог как рявкнет.
7. Парс поскорей забрался на верхушку пальмы.
8. Носорог раскидал печку носом, и пирог скатился на песок.
9. Наелся носорог и ушел восвояси.
Ограничимся этими 9 кадрами из 30 кадров диафильма. По ним виден упрощенный подход к работе над текстом сценария. Мы оставляем в стороне мелкие изменения, внесенные в текст: необитаемый остров вместо обитаемый, пирог вместо хлеб, однажды вместо раз и т. д. Не в них дело — значительная часть их может быть объяснена вариациями перевода. Но где та комическая серьезность, с которой Киплинг ведет речь? Ее нет и в помине. Составители просто не ставили себе таких задач. Сжатый, выразительный и в то же время неторопливый язык Киплинга превратился в какие-то упрощенные, куцые фразы, обильно сдобренные совсем не свойственными Киплингу речевыми оборотами: «жил-был», «возьми и приди», «как рявкнет». Великолепное киплинговское: «и, помахивая хвостом, ушел в печальные, совершенно ненаселенные дебри», заменено «и ушел восвояси»?
Завершающая сентенция: «С тех пор у каждого носорога на коже складки, и у каждого очень дурной характер — все из-за крошек» — опущена. А без нее сказка теряет свою законченность.