Глава III
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ДИАФИЛЬМА
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ДИАФИЛЬМА
На первых порах, когда диафильм не был еще диапозитивным фильмом, а был серией, и позже, в первый период экранизации литературных произведений, тексты «кадро-планов» носили преимущественно описательный характер. Это на какое-то время стало как бы отличительным признаком диафильмов. Исключения были редки.
Так, во многих романах, рассказах, повестях, очерках есть большие или меньшие куски прямой речи. Но как: раз они-то и опускались при обработке текста для диафильма. Исключалось даже введение в текст диафильма простой реплики.
Вот как решалась сцена на кладбище из «Тома Сойера» во время господства способа сплошного пересказа; (текст из диафильма 1941 г.): «На кладбище было жутко. Вдруг мальчики увидали какие-то тени, испугались и притаились за деревом». Зачем говорить «было жутко»? Это все дает изображение — ночь, кресты, могилы, неясные тени... Зачем пересказом описывать состояние Тома й Гека и их действия? Прямая речь в этом случае дает Гораздо больше: « — Тсс,— прошептал Том. — Черти, — весь дрожа, отозвался Гек, — и целых трое».
Этот кусок, во-первых, ближе к Твену, а во-вторых, прямая речь острее передает ужас, охвативший ребят.
Еще показательней кадры из диафильма «Отчий дом» (1959). Этот диафильм сделан по кинофильму. У сценариста диафильма были в распоряжении: отработанные диалоги, готовые эпизоды из кинокартины. Но составители диафильма пренебрегли всем этим благодарным материалом и решили все целиком пересказать.
Понятный, гладкий рассказ, сопровождаемый иллюстрациями, получился. Но слишком уж он гладок, лишен, напряжения, спадов и усилений. А в повествовательном тоне рассказчика утонули индивидуальные оттенки речи героев, потускнели их образы. Да и не только потускнели, а порой и деформировались. Таня, например, ни разу не вспомнила, если судить по диафильму, о стариках Скворцовых, которых любила и семнадцать лет считала родителями, а вот об удобствах столичной квартиры она не раз вспоминает. В пересказе авторов диафильма Таня предстает перед нами пустой и бессердечной, и все «горести и сложности» Таниной жизни кажутся нам мелкими и сентиментальными.
В тех редких случаях, когда автор дает персонажам возможность «заговорить», он предоставляет это право для самых обыденных, не значащих слов и справок; «Доброе утро»; это, мол, жилец, это председатель колхоза и т. д. Но чуть что посложнее, начинаются сентенции и объяснения.
Возьмем один эпизод из диафильма «Отчий дом». Здесь сама собой напрашивается прямая речь. Это эпизод встречи Тани с председателем колхоза. В нем можно было бы удержать, сохранить какую-то долю сценичности. Однако и тут составители диафильма пошли по трафаретному пути пересказа кинофильма. Если бы они, попытались сохранить диалогическую форму, текст мог бы быть примерно таким:
«— Я слышала — вы ленинградец. Да еще инженер, строитель. Как же вы попали в эту чужую деревню?
— Для меня это не чужая деревня. Здесь я воевал, здесь похоронил своих боевых друзей».
Но в диафильме текст выглядит иначе:
«Таня удивлена, что председатель колхоза — ленинградец, да к тому же еще и инженер-строитель...
Как же он попал сюда, в чужую деревню? Но для него это не чужие места. Здесь он воевал, похоронил своих боевых друзей. Здесь его любят и уважают».
Мы умышленно взяли тексты очень близкие. Просто перевели повествование в форму прямой речи. А что от этого изменилось? Во-первых, текст стал короче, компактнее, во-вторых, опущение авторских рекомендаций усилило психологизм эпизода, обогатило его. Ведь Таня не только удивлена. В ее словах есть оттенок сочувствия. Ответ Сергея Ивановича, вложенный в его собственные уста, зазвучал суровой отповедью, почему Таня и опустила голову. Этот психологический нюанс при пересказе оказался смазанным. Ну и, наконец, связь текста с изображением стала более крепкой, а персонажи ожили, заговорили, стали «играть».
Читатель, вероятно, заметил, что мы несколько раз употребили выражение «включение прямой речи» в текст диафильма. Это не случайно. Чередование повествовательной формы с диалогом становится в диафильмах все более заметной тенденцией, так как оно повышает эмоциональное воздействие кадра и, кроме того, является основным средством в преодолении статики диафильма и «разорванности» кадров.
В отличие от книжной иллюстрации в диафильме каждый кадр — часть общей монтажной цепи, следствие предыдущего и подготовка последующего. В отличие от кинематографа в диафильме больше опущений, пропусков, а значит, больше роль слова. Однако это не значит, что только благодаря тексту диафильм может обрести связь и движение. Большую помощь в этом оказывает и изображение. Возьмем, для примера, диафильм «Заячьи лапы», сделанный по рассказу К. Паустовского. В нем достаточно лишь небольших подсказок текстом. Важно, например, сказать, что лесные звери лучше людей знают, какими путями можно уйти от пожара. Это и было сказано в одном из первых кадров. Сюжетная линия в данном случае в значительной мере выявляется при помощи изображения, что дает возможность тексту углублять характеристику образов, раскрывать психологизм сцен.
...Лесной пожар. Старик охотник бежит от огня. От огня бежит и заяц. Заяц вывел деда из горящего леса. Оба обессилели. Дед любовно, благодарно берет зайца на руки...
Дед решил вылечить, спасти обгоревшего зайца...
Цепь Изображений настолько последовательна, что внимательный зритель разгадал бы смысл сюжета даже без текста.
В этом же диафильме есть и куски, связанные только текстом, что совсем не погрешность сценариста, а просто иной прием. Слово и изображение равноправны в осуществлении монтажа и могут передавать друг другу эти функции, меняться ролями. В другом кадре (см. стр. 51) без текста смысл был бы непонятен — чего ради вдруг толкуют о чем-то кучки народа, а потом показан базар уже с толпой людей, чем-то взволнованных или очень заинтересованных.
«Заячьи лапы»
«Заячьи лапы»
«Заячьи лапы»
Этот кадр — пример связи, осуществленной словом.
«Нужно думать о монтаже не только зрительном, но и литературном, — отмечал художник Н. Ходатаев,— о монтаже перехода в состояние героя так, чтобы его можно было легко перенести в следующий кадр, чтобы получилась непрерывная цепь движения».