Глава VII
О ЗВУКОВОМ ДИАФИЛЬМЕ
О ЗВУКОВОМ ДИАФИЛЬМЕ
Интонационная речь. Не меньшее значение для повышения художественного уровня диакартин может приобрести в звуковых диафильмах интонационная речь. На практике при демонстрации «немых» диафильмов очень редко можно услышать высококвалифицированное чтение, а нередко текст читают даже неправильно грамматически. Причины этого просты. Ведь к просмотру диафильмов мало кто готовится заблаговременно. Чаще всего чтец видит совсем незнакомый ему текст и читает его, так сказать, al primo. В большинстве случаев читает текст не тот, кто лучше справляется с этим делом, а тот, у кого громкий голос. Словом, в читке текстов случай доминирует. Не один раз приходилось слышать, например, совсем неверные интонации при читке ясного и простого текста в диафильме «РВС», составленного по одноименному рассказу А. Гайдара. Вот один из кадров этого диафильма.
В словах Димки вместо глубокого раздумья, вместо нарастающей тревоги, что отчетливо выражено и гайдаровским текстом и усилено изображением, неожиданно и нелепо звучали сухие и резкие ноты: «Кто съел, кто разбросал?». Будто это вопросы строгого и раздраженного учителя, а не разговор, который ведет в бессонную ночь Димка сам с собой. Мы привели случай довольно редкий. Гораздо чаще более мелкая, но от этого не менее досадная, интонационная фальшь. В диафильме с его железным законом экономии, с обязательным лаконизмом языка сценаристу сплошь и рядом приходится отказываться от «окрашивающих» слов, от тех слов, которые определяют интонацию, вскрывают подтексты, и оставлять лишь самое необходимое.
От фразы иногда остается одно слово, и вот оно-то, особенно короткое, самое обиходное слово редко бывает прочитано с должной интонацией. Сколько различных значений и оттенков таит в себе односложное слово «да». Оно может означать сомнение, удивление, может звучать как вопрос, как утверждение и даже как отрицание. Вспомним одну из первых озвученных картин — «Путевка в жизнь» режиссера Н. Экка. Мустафа в одном из эпизодов трижды повторяет слово «бяжал» (из разных детских колоний). Но сколько в этом слове разных окрасок. Сначала простая, пожалуй, констатация, потом простодушное удальство, которое нарастает, крепнет, превращается в какое-то лукавое и милое ликование в растянутом заключительном «бяжаал».
«РВС»
Тут физиономия Мустафы расплывается в торжествующей улыбке. В диафильме такие слова (если чтец не запомнил или не знал кинофильма) обычно звучат лишь как лобовая констатация факта: бежал — бежал—бежал.
В кинофильме «Чапаев» в одном слове «купаются» заключена такая богатейшая гамма подтекста, что о нем можно написать не одну страницу и не исчерпать его значения. Это слово сказано Чапаевым. Он только что остановил с наганом в руке группу разбегающихся с фронта, еще недисциплинированных бойцов из своей дивизии; заставил их искать в речке и вытаскивать брошенное ими при бегстве оружие. Чапаев стоит на мосту, наблюдая, как полураздетые бойцы копошатся, фыркают и ныряют вновь и вновь. К нему подходит только что присланный в дивизию комиссар Фурманов. Комиссар удивлен: что это так упорно ищут бойцы в реке. Тут то Чапаев (артист Б. Бабочкин) и бросает свое знаменитое «купаются». В нем звучит и чапаевский юмор (уж что угодно, только не купаются), ему придан оттенок, с каким человек разъясняет недогадливому собеседнику что-либо само собой разумеющееся; в этом слове есть и чапаевская хитринка — он не желает открывать «чужому» человеку истинное положение дела; в нем же ощущается и отношение Чапаева к недавним беглецам — солдатам (оружие, мол, побросали, так их и так, а теперь «купаются»).
Мы намеренно задержались на этих экскурсах в область кинематографии, чтобы читателю стало понятно, как много теряют немые диафильмы таких ударных слов и как те же слова могут зазвучать в полную силу в звуковом диафильме. Но дело, разумеется, не только в звучании отдельных слов, как бы эффектны и содержательны они ни были. Le ton fait la musique (тон делает музыку) — говорит французская поговорка. Каждый диафильм, конечно, выиграет от хорошего выразительного прочтения текста. Для диафильмов же художественных, диафильмов, сделанных по литературным произведениям и произведениям кинематографии, тщательно выверенная, прорепетированная интонационная речь является острой необходимостью. Читатель помнит, что упорно проводящийся принцип бережного отношения к оригиналу дал плодотворные результаты и позволил широко использовать классику в качестве литературной основы для диафильмов. Но самое, как говорил в аналогичном случае Пудовкин, «благородное использование»
языка классиков может быть обесценено неумелым или невдумчивым чтецом.
А единственная надежная гарантия от такого рода порчи классических текстов — это звуковой диафильм, при котором в студийной обстановке проверяется, репетируется звучание речи. Мы далеки от мысли рекомендовать только видных артистов профессионалов для того, чтобы, по ходовому в студиях выражению, «наговаривать» диафильмы. Широкое поле деятельности могут найти здесь участники самодеятельных коллективов, для которых участие в создании диафильмов явится хорошей школой.
Перечислять все те плюсы, которые заключаются в художественном прочтении текста диафильма, нет смысла. Они понятны без комментариев. Остановимся лишь на одном из наиболее значимых элементов: на роли голоса для выявления образов.
Кинорежиссер Г. Рошаль в беседе об истории создания кинофильма «Семья Оппенгейм», переданной по телевидению в 1961 году, подчеркивал, насколько велико значение интонационной речи для обрисовки характеров персонажей. Голоса артистов, звучание речи явились могучим средством для раскрытия благородного образа видного ученого, доктора Оппенгейма, и его порывистого талантливого сына, юноши чистого, влюбленного в искусство, в правду, в идеалы гуманизма... Шофер доктора Оппенгейма, еще до того как в поступках, в действиях выясняется его образ, своей речью, очень простой, сдержанной и спокойной при разных, иногда очень острых обстоятельствах, одной своей речью, ее строев, ее тоном пробуждает у зрителя отчетливое представление о том, что этот худощавый человек знает жизнь фашизирующейся Германии гораздо лучше, чем все Оппенгеймы, вместе взятые. То же самое можно сказать и о тонко индивидуализированном языке отрицательных персонажей фильма, о педагоге-фашисте с его резкой, обрывистой, лающей речью, которой так четко очерчивается этот тупоумный и агрессивный апологет кретинизма.
Все, что сказано об интонационной речи применительно к кинодраматургии, целиком относится и к диафильмам. Для них она также явится важным средством раскрытия содержания и усиления эмоционального воздействия.
Музыка и шумы. В проделанных студией опытах диафильм заговорил, приобрел голос с экрана или из-за экрана вместо голоса чтеца из зрительного зала. Однако звуковым в полном смысле слова ни один из этих диафильмов еще не стал. На пройденной экспериментальной стадии озвучивались немые диафильмы, в которых не было уделено сколько-нибудь значительного места музыке и шумам. Ведь о них можно было только рассказывать, а делать это в больших дозах при отсутствии звука нельзя. Пробы включать в диафильм музыку предпринимались и показали то, что было ясно и без опытов, — музыка сразу приподняла общий тон диафильма, повысила его эмоциональность. Но музыка пока что использовалась довольно элементарно — в качестве введения или же сопровождения всего фильма, то есть в качестве фона. Однако этим далеко не исчерпывается возможная роль музыки в диафильмах. Она может служить одним из приемов монтажа, может применяться как способ драматического усиления в одних случаях, выявления лиризма —в других. Она может стать новым контрапунктом по отношению к тексту и сильно обогащать содержание диафильмов.
Большие возможности заключены также в использовании различного рода шумов. Но опыта применения их в диафильмах еще меньше. Наиболее полно музыка и шумы использованы в звуковом диафильме, созданном учениками 56й средней школы Новосибирска, участниками литературной, музыкальной, драматической секций и фотосекции школьного диафотоклуба. Этот диафильм демонстрировался во многих школах Новосибирска и был показан по телевидению. Подробные сведения о нем, а также весь сценарий, написанный ученицами JI. Скворецкой и Р. Астаховой, приведены в интересной книге В. Беспалова «Школьный диафотоклуб».