Глава VII
О ЗВУКОВОМ ДИАФИЛЬМЕ
О ЗВУКОВОМ ДИАФИЛЬМЕ
Но и это предположение оказалось несостоятельным. Основа основ диафильма: статичность изображения, синтетическая природа кадра не меняются от внесения звука. Напротив, условия достижения кадрасинтеза становятся еще строже и сложней, ибо в синтез входит третий ингредиент.
Вместе с тем в звуковом диафильме появляются новые возможности для обогащения кадра, для углубления и расширения его содержательности. Другими словами, увеличивается емкость кадра (но не возможное количество слов). Первые же пробы показали, что в звуковом диафильме резко сокращается надобность в пояснениях, пестрящих в надписях немых диафильмов: «он сказал», «она подтвердила его предположения». При отработанном чтении эти пояснения не нужны и даже начинают звучать фальшиво. В немых диафильмах сценарист должен был подсказывать интонацию, для выявления психологического состояния персонажа: «Нет», — чуть слышно проронила она»; «с внезапным раздражением он прервал разговор», «будем ждать», — твердо говорит Даюн». Все эти вынужденные нагрузки на текст отпадают даже при чтеце дикторе, если не совсем, то в очень большой мере. Однако для того, чтобы эти возможности были реализованы, необходимо по-новому подходить ко всей сценарной работе.
Сценаристов до сих пор никак не интересовало, какие голоса имеют персонажи диафильмов художественного жанра. Это было просто не нужно при создании сценария немого диафильма. Для сценария звукового диафильма это очень важно.
Сценаристу придется думать в этом аспекте о составе действующих лиц, проводить определенный отбор. Голос становится одним из элементов связи между кадрами, в неизмеримо большей мере, чем играл эту роль субтитр. Голосами можно облегчить контрастные переходы эпизодов, создавать представления об изменениях во времени и пространстве.
Как для художника сценарный текст может быть «неизобразительным», неблагодарным, так и для чтецов или актеров текст может быть невыразительным. Ведь раньше можно было фразу «окрасить» эпитетами: «с грустью сказала она». Теперь надо найти такие слова, чтобы в них грусть звучала без авторских пояснений.
Несколько слов о шумах. Для диафильма это еще средство неиспробованное (в диафильме «Гудок» шумов мало, и использованы они больше всего лишь во вводной части). Неясно, как будут сочетаться они со статикой.
«Ищите асинхронность», — советовал Пудовкин на заре звукового кино; в частности, при работе над шумами. Нетрудно представить себе вульгарное применение шумов. Чуть речь диктора или персонажей зашла о грозе — тотчас за экраном: бах — гром. «Мы славно поохотимся, слышишь, утки кричат?» — за экраном: кря-кря кря и т. п.
Опасность дешевой иллюстративности и натурализма на первых порах звукового диафильма несомненно есть. Однако пробовать надо. О роли шумов и музыки распространяться излишне. Это хорошо известно по кинематографии и театру.
Шумы в диафильмах могут служить средством монтажа, а главное—могут сильно расширить емкость кадра. Шумы освобождают от нередко длинных в диафильмах описаний обстановки: «Шторм нарастал, волны с грохотом били в борт. Ветер свистел в снастях». Все эти слова при введении шумов уходят за экран и тем самым дают возможность, ничего не теряя в эмоциональном отношении, углубить содержание эпизода.
Звуковой диафильм, конечно, будет иметь несколько видов в зависимости от жанров. Для жанра художественного наиболее подходящей формой явится, на наш взгляд, сочетание голоса диктора с речью персонажей. Не исключена возможность обойтись в некоторых диафильмах и совсем без диктора. Диафильмы с дикторским текстом могут приобрести выдающееся значение для общественно-политического и научно-популярного жанра.
Образная публицистика звукового диафильма — незаменимое пособие. В самых отдаленных уголках страны люди получат возможность услышать лекцию крупнейшего ученого, новатора производства, космонавта и выступления деятелей Коммунистической партии и Советского государства. Все это сулит неограниченные возможности и перспективы для развития звукового диапозитивного фильма.
Сопровождаемые интересно подобранными фотографиями, рисунками, диаграммами, схемами, с яркой и живой речью звуковые диафильмы по истории КПСС могли бы быть ценным пособием в школах политического просвещения.
Само собой разумеется, что не только звуковой диафильм может осуществлять эту пропагандистскую роль. Телевидение и кино уже выполняют ее. Но у звукового диафильма есть одно преимущество — он портативен, прост в обращении. Он может демонстрироваться в любое время, когда только это потребуется агитатору, пропагандисту, педагогу или даже индивидуальному зрителю.
Внесение звука повысит степень увлекательности диафильма, расширит его диапазон, создаст возможность для появления новых жанров и охвата новых тем. Звуковой диафильм, например, может стать могучим орудием для популяризации музыкальной культуры. Немые диафильмы по вполне понятным причинам обходили темы о композиторах, музыкантах, о музыке. Правда, есть диафильм о Поле Робсоне. Но это диафильм о Робсоне-человеке, Робсоне-борце за мир. Показать Робсона певца немому диафильму не под силу. Представьте себе, как зазвучал бы биографический очерк о Робсоне с включением хотя бы коротких вокальных отрывков, скажем, песни «Широка страна моя родная», которую негритянский певец исполняет на русском языке. Можно также проектировать и биографические очерки, и музыкальные миниатюры, и рассказы об истории создания выдающихся музыкальных произведений.
В диафильм о Маяковском можно включить его собственное чтение; можно создать диафильмы, в которых зритель увидит своих любимых современных поэтов и услышит их живой голос. Все это пока перспектива, но перспектива близкая, реальная. Хочется лишь пожелать, чтобы в новых опытах со звуковым диафильмом, при отборе сценариев внимание направилось бы именно к тем из них, в которых звучание играет особо значимую роль.
Для детской аудитории, да в значительной мере и для взрослого зрителя звуковой диафильм может стать широким, массовым средством овладения правильным литературным языком, ознакомления с музыкальной культурой, основами декламационного искусства.